Соленый дофаминовый пончик: «Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки»

Миллениалы и бумеры хорошо знакомы с «Бриджит Джонс», а зумеры любят эту не совсем современную франшизу за ее искреннюю «женскость». Истории британской писательницы Хелен Филдинг с 2001 года рассказывают о романтических приключениях непосредственной и эмоциональной девушки (в первой части), женщины (во второй и третьей) и, наконец… матери (в финальном эпизоде, вышедшем как раз на день всех влюбленных).

Теплые, как пижама, фильмы так или иначе крутились вокруг взросления Бриджит в отношениях с мужчиной мечты — Марком Дарси. И зрители были бы не прочь вновь увидеть джентельменское альтер-эго Колина Ферта, но книжный канон решил иначе. Сюжет новой части открывает шокирующее известие о смерти, и Бриджит выходит в свет в новой, удивительно органичной для ее персонажа роли матери-одиночки.

Сама попытка начать новые отношения спустя четыре года после потери показывает рост героини Бриджит. Она больше не реагирует на удары розовой депрессией. Чувство материнской ответственности заставляет ее брать и делать — даже если в этот момент на ней пижама для домашних истерик.

«Без ума от мальчишки» — это смелый и в то же время ненавязчивый сюжет о потере, который пытается говорить с аудиторией на простом языке. Быть может, крючок с разницей в возрасте — лишь попытка привлечь аудиторию к главному посылу фильма?

Так или иначе, на фоне «Мысли о тебе», «Плохой девочки» и других неубедительных картин о романе зрелой женщины с парнем помладше, новая часть «Бриджит Джонс» выделяется попыткой анализировать и вживаться.

Здесь много нового и гораздо больше — привычного: каждая сцена обставлена неуклюже торчащими сюжетными ружьями, прямо показывающими, как, когда и куда они собираются выстрелить для продолжения истории. Но в этом и шарм ромкомов — создавать новую картинку, как пазл переставляя избитые, казалось бы, клише.

Как и в предыдущих эпизодах, Бриджит вновь оказывается перед выбором — харизматичный и непостоянный или надёжный, но немного скучный? И ее решение становится новой страницей в учебнике для мудрых женщин, которые умеют видеть в мужчинах людей — как бы странно эта мысль не звучала.

Хелен Филдинг была права, утверждая, что только в образе вдовы ее героиня могла бы стать матерью-одиночкой. Причины, по которой живой Марк Дарси смог бы оставить любимую женщину с двумя детьми, просто не существует в природе. Но и поводов увидеть настоящую Бриджит-мать вне ее «одинокости» представить так же трудно.

К слову, дети Бриджит — еще одна поразительная особенность картины: старший помнит отца и переживает горечь утраты попытками понять, а младшая, иррационально скучая по тому, кого едва ли застала, приглашает каждого встречного стать ее «новым папой». Оба — не типично картонные фигуры на заднем плане, а полноценные участники сюжета, и их личные трагедии в масштабе общего горя выглядят реалистично.

В новом фильме много слез. Но чаще чем грусть, до плача доводят шутки героев. Трогательные перепалки с престарелым Дэниелом Кливером (Хью Грант все так же хорош), вечера за бокалом белого вина в компании друзей, по-прежнему обсуждающих мужчин Бриджит, и хороший юмор с привязкой к узнаваемым ситуациям из жизни.

Взрослая Бриджит Джонс все так же по-милому неуклюжа, иронична к себе и окружающим, честна в эмоциях и… еще более не уверена в себе, чем когда-либо прежде. Но теряя вечного спасателя, она примеряет эту роль на себя и поражает тем, насколько серьезной умеет быть в трудные времена.

Траекторией жизни и острой стороной циркуля истории Бриджит всегда был Марк Дарси. Неудивительно, что без него героиня впадает в прострацию, чтобы понять — начертить круг можно и без точки опоры. Если циркуль сломан, нужно строить фигуру тем, что есть — и крохотного кусочка грифеля на оставшейся стороне будет вполне достаточно — кому вообще нужен шаблонный идеал?

И хотя новая «Бриджит Джонс» в лоб бросает взгляд фанатов на артефакты предыдущих фильмов (пижама для депрессии и свитер с оленями), она по-прежнему хороша. Соленый привкус слез заставляет по-новому взглянуть на привычный перекус — быть может, в следующей части ромкома в составе дофаминового пончика произойдут еще более удивительные изменения?